Глава 2

Подвижник Ро, будучи приверженцем традиций, брил голову, красил раздвоенную бородку в синий цвет и каждое утро посвящал ровно два часа Шести Ритуалам. Одежду он носил темно-синюю, отменного качества: панталоны из тончайшей шерсти, дорогую атласную рубашку, вышитую серебром, сапоги из окрашенной крокодиловой кожи. Пояс подвижника с серебряной каймой дополнял его наряд, и он сохранил свой церемониальный жезл, хотя тот уже лет двадцать как разрядился. Океаны смыли Аватарскую Империю, и лед похоронил под собой источники ее энергии, но подвижник Ро стоял за соблюдение традиций. Это была одна из многих причин его нелюбви к Талабану.

Ро перебирал эти причины в уме, ожидая у двери капитанской каюты.

— Он занят, — заявил ему этот дикарь, Пробный Камень. — Как позовет, войдем.

Ро промолчал. В былые времена туземец никогда не посмел бы обратиться к аватару подобным образом. Он опустился бы на колени, коснулся лбом пола и сказал: «Да услышит господин своего слугу». Так поддерживалась дисциплина, и низшие знали место, занимаемое ими в мире. Это, по мнению подвижника Ро, делало их гораздо счастливее, чем теперь. Четко обозначенные границы поведения — основа любой цивилизации. Талабан явно не понимает этого и разрешает дикарям обращаться к нему, как к равному. Он сам посещал дикие племена и жил в их жалких кочевых шатрах. Ро содрогался при одной мысли об этом. Он почти не сомневался, что в Талабане течет вагарская кровь. Кроме того, капитан молод, ему не больше двухсот, и он не успел еще осознать, как это необходимо — внушать страх низшим народам.

Впрочем, его мать тоже была известна своими странностями: она отказывалась иметь ребенка вплоть до восьмидесяти лет, что, несмотря на поддерживаемую кристаллами молодость, приближалось к границе детородного возраста. Это вызывало множество сплетен и доставляло немало унижений ее трехсотлетнему мужу. Большинство аватарских женщин утрачивали способность к деторождению после семидесяти лет, большинство мужчин — после двухсот. Молва гласила, что она забеременела во время одной из своих поездок. Обычно аватарки совершали долгие путешествия только по необходимости, но ей это, по всей видимости, доставляло удовольствие. Подвижник Ро хорошо представлял себе, какие удовольствия она могла найти среди отребья, населявшего дальние города империи. Именно после очередного возвращения домой она объявила о своей беременности.

Нынешнее поведение ее сына только укрепляло подозрения Ро. Талабан поддерживал слишком тесные отношения со своими подчиненными-вагарами — даже пользовался у них популярностью, чего не должен допускать ни один аватар. Вагары уважают дисциплину, и наилучшее средство управления ими — это страх. Популярность Ро считал проявлением слабости со стороны власти, и его удивляла снисходительность маршала к столь явным порокам Талабана. Взять хотя бы то, что Талабан так и не женился. Если учесть, что он приближается к возрасту, когда не сможет больше производить потомство, это еще одно оскорбление, которое он наносит аватарской расе. Каждый гражданин должен иметь потомство — а иначе разве есть у аватаров будущее?

— Теперь можно, — сказал Пробный Камень. Ро ничего не слышал, но дикарь уже открыл дверь и отступил в сторону, пропуская подвижника — и на том спасибо!

Талабан сидел за письменным столом, но встал, когда подвижник вошел, и вышел навстречу гостю. Двигался он легко и грациозно, как почти все аватары воинской касты, и был намного выше низкорослого мага. Оба вскинули ладони в аватарском приветствии. Ро поклонился, но не так низко, как требовал этикет. Градус его наклона не мог служить оскорблением, но достаточно ясно выказывал его недовольство Талабаном. Если капитан и заметил это, то не подал виду и ответил безупречно правильным поклоном.

— Как продвигается ваша работа? — спросил он.

Ро бросил взгляд на Пробного Камня, который уселся на полу у двери.

— Не думаю, что это следует обсуждать в присутствии подчиненных. — Тонкая рука Ро потеребила раздвоенную синюю бородку, знаменуя возрастающее раздражение.

Талабан промолчал, но Пробный Камень встал и вышел.

— Садитесь, подвижник, — предложил капитан, возвращаясь на свое место.

Ро перевел взгляд с мигающей лампы на бездействующие кристальные шары.

— Когда-то я ходил на одном из этих кораблей к западному континенту, — с грустью сказал он. — Тогда они были внушительны — не боялись никакого шторма.

— Времена меняются, подвижник. Так что же с вашей работой?

— Завтра я ожидаю лучших результатов. Пробники следует отрегулировать. Совсем немного, — поспешно добавил Ро, видя беспокойство на лице Талабана. — Мы еще не настроились полностью.

— Завтра здесь будут номады, поэтому времени остается не так уж много.

— Я думаю, именно на этот случай мы и взяли с собой солдат.

— Вы правы, подвижник, но наши солдаты — не аватары.

Номадов может оказаться вдесятеро больше, чем нас. У моих вагаров обычное вооружение, и сильной атаки они не выдержат.

— Разумеется, не выдержат, — отрезал Ро. — Поэтому я и настаивал на том, чтобы взять аватаров. Вряд ли нам отказали бы в этом, учитывая важность экспедиции. Империя не ослабела бы, выделив нам настоящих бойцов с зи-луками.

— У нас не военная вылазка, подвижник, и маршал особо это подчеркнул. Все свои жалобы можете высказать ему по возвращении. Но поскольку мы говорим откровенно, могу вам сказать, что у нас осталось меньше пятидесяти действующих зи-луков.

— Меньше пятидесяти? Позор! — вспылил Ро. — Не далее как в прошлом году маршал заверил Ассамблею, что у нас их больше трехсот.

— Подвижник Ро, я воздаю должное вашим познаниям и знаю, как много времени вы посвящаете науке, но восточный мятеж все-таки должен был привлечь ваше внимание. Шесть тысяч туземцев! Зи-луки решили исход дела, но большинство из них разрядились. Чтобы зарядить их снова, нужна энергия — для этого нас и послали сюда.

— Это событие действительно не ушло от моего внимания, капитан. От него мало что уходит. Но расходование нашего главного оборонительного оружия на какой-то жалкий бунт кажется мне преступным расточительством.

— При всем моем уважении к вам, вы не солдат, подвижник. Без луков мы на востоке потерпели бы поражение, и это побудило бы другие племена присоединиться к восставшим.

Нашим городам грозило падение. — Ро хотел возразить, но Талабан остановил его. — Теперь это уже история. Наша с вами задача — зарядить сундуки. Возможно ли это?

— Мне нужно еще два дня, капитан. Я верю, что мы вот-вот достигнем Приобщения.

— Мне безразлично, во что вы верите, — помолчав, сказал Талабан. — Скажите мне, что вы знаете.

Этот человек просто невыносим, подумал Ро, и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Несколько пробников уловили слабое излучение. Я верю… я знаю, что смогу настроиться на пирамиду. Как только это будет сделано, мы начнем заряжать сундуки.

— Вы уверены? — спросил Талабан, глядя подвижнику прямо в глаза. — Я рискую жизнями своих людей и безопасностью нашего судна. Вы уверены?

— В жизни можно быть уверенным только в одном, капитан: солнце восходит и заходит, а существа низшего порядка умирают. Дайте мне два дня, и мы зарядим шесть сундуков.

Талабан не отрывал от подвижника тяжелого взгляда. Он не любил Ро, и не имел причины ему доверять, но… Только один сундук способен зарядить все зи-луки города на целых пять лет. Дракон снова начнет изрыгать огонь.

— Вы получите свои два дня, — сказал он, — но пусть ваши люди отправляются на берег прямо сейчас, ночью, и работают при свете фонарей.

Стоя на балконе своей каюты, Талабан смотрел, как работают на льду вагары. Лысый синебородый Ро сновал между ними.

— Он смешной, — сказал Пробный Камень.

Талабан поразмыслил над этим.

— Это человек из прошлого. Я им восхищаюсь и в то же время жалею его.

— Он смотрит не в ту сторону, — сказал Пробный Камень.